Проблема свободы информации остается актуальной во все исторические времена. В любом государстве информационное поле в той или иной степени контролируется с помощью такого важнейшего инструмента власти, как цензура.
Исторически сложились две формы цензуры:
- 1) предварительная, которая осуществляется на стадии подготовки продукции СМИ к выпуску и заключается в необходимости получить на это разрешение;
- 2) последующая, заключающаяся в оценке уже опубликованной продукции СМИ и принятии ограничительных или запретительных мер в отношении конкретного издания или произведения.
Справка
Словом «ценз» (от лат. census – ценз) в Древнем Риме обозначалась периодическая оценка имущества граждан для разделения их на податные разряды. Цензором являлось должностное лицо, ведавшее проведением ценза и следившее за поведением и политической благонадежностью граждан.
Считается, что становление цензуры как института произошло еще в эпоху Античности. В Средние века функции цензуры закрепились за двумя господствовавшими силами: церковью и государством. В XVIII в. цензурой официально назывались учреждения, создаваемые властью для контроля над соответствием печатных произведений догматам религии и установленному государственному порядку.
ЦЕНЗУРА НА ТВ в Not For Broadcast #1
Светская (гражданская) цензура развивалась параллельно с духовной. В 1796 г. Екатерина II учредила первый официальный светский цензурный орган в России. Первый цензурный устав, провозглашавший задачей изъятие сочинений, противных нравственности, был принят в 1804 г. Цензурная реформа 1826 г. определяла должность цензора как самостоятельную профессию, «многотрудную и важную».
Изданный в 1828 г. новый цензурный устав просуществовал до 1865 г., когда руководящим цензурным органом стало Главное управление по делам печати в составе Министерства внутренних дел и появились Временные правила о цензуре и печати (с изменениями просуществовавшие до 1905 г.). Внимание к проблемам цензуры (и правовому положению журналистики вообще) усилилось в связи с отмечавшимся в 1903 г. 200-летием русской печати, когда соответствующие материалы поместили почти все российские газеты. С 1906 г. предварительная цензура отменялась, а любое произведение печати могло быть запрещено только в судебном порядке. По сведениям А. Блюма, суд присяжных примерно в половине случаев оправдывал книгу и ее издателя. Однако параллельно в отдельных регионах, в которых вводилось чрезвычайное положение, существовала военная цензура под контролем губернаторов.
По сведениям Г. В. Жиркова, в связи с действием чрезвычайной или усиленной охраны к 1912 г. было:
- – наложено на прессу 372 штрафа на сумму около 140 тыс. руб.;
- – конфисковано 216 номеров;
- – арестовано 63 редактора;
- – закрыто 20 газет.
Постановление Временного правительства от 27 апреля 1917 г. «О печати» провозглашало свободу печати. Каждый желавший выпускать периодическое издание должен был уведомить местного представителя Временного правительства. Этим же постановлением упразднялось Главное управление по делам печати, но в конце августа были введены новые Временные правила о специальной военной цензуре и положение «О военной цензуре печати».
ЦЕНЗУРА НА ТВ?! НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!
Советское правительство уже 28 октября (10 ноября) 1917 г. опубликовало Декрет «О печати», направленный против «контрреволюционных» изданий, а в январе 1918 г. был создан Ревтрибунал печати. Действия власти по отношению к политическим противникам носили чрезвычайный характер. С октября 1917 по июнь 1918 г. было закрыто свыше 470 оппозиционных газет (многие из них, менявшие название, закрывались неоднократно). В годы Гражданской войны в структуре Реввоенсовета действовал отдел военной цензуры с широкими полномочиями: с его помощью дозировалась информация, публикуемая в газетах и передаваемая в радиосводках. Установленные дисциплинарные санкции предусматривали закрытие газет и журналов, арест редакторов и их имущества.
Цензура (как политическая, так и военная) действовала и на территории, контролируемой антибольшевистскими правительствами, в составе органов региональной власти создавались специальные подразделения с надзорными функциями.
Например, в июне 1918 г. командование Донской армии ввело инструкции по контролю над газетами, согласно которым редакторы были обязаны предъявлять на проверку гранки номеров утренних газет не позднее, чем за пять часов до выпуска, и вечерних – не позднее, чем за три часа до выпуска. Военному контролю подвергались и информационные сообщения, поступавшие в редакции по телеграфу. За невыполнение требований цензуры журналисты могли быть подвергнуты денежному взысканию в размере до 1 тыс. руб. или тюремному заключению до одного года. За повторное нарушение издание газеты приостанавливалось. Перечень сведений, подлежавших задержанию военной цензурой, содержал 15 пунктов.
Декретом СНК РСФСР 6 июня 1922 г. было образовано Главное управление по делам литературы и издательств Народного комиссариата просвещения РСФСР (далее – Главлит) для контроля над всеми видами печатных произведений, радиовещания, зрелищных искусств. Главлит и его местные органы осуществляли все виды цензуры: военную, политическую, идеологическую (в 1925 г. функции военной цензуры передавались политотделам Красной армии). С 1940 г. в ряде отраслей, в частности в радиовещании, вводились специальные военные отделы, а критерии запрета на обнародование информации в военные годы стали более четкими: любое сомнение решалось «в пользу отрицания».
В 1954 г. Главлит был переименован в Главное управление по охране военных и государственных тайн в печати при Совете министров СССР, а его местные органы – в краевые (областные) управления при исполкомах Советов. С 1964 г. они стали называться управлениями по охране государственных тайн в печати. В послевоенный период и телевизионные трансляции охватил цензурный контроль, затрудненный на первых порах режимом прямого эфира. Помимо официального цензора на телестудиях контролирующие функции выполняли «сотрудники доэфирного контроля». Одной из наиболее эффективных форм политической цензуры в этот период были совещания в ЦК с участием представителей органов печати, радио, телевидения по вопросам дальнейшего усиления политической бдительности.
Приказом Министерства печати и массовой информации 22 ноября 1991 г. были упразднены Главное управление по охране государственных тайн в печати и других СМИ при Совете министров СССР и его региональные органы. Отмена цензуры зафиксирована в ст. 29 Конституции РФ.
Способы обхода цензурных ограничений вырабатывались сотрудниками СМИ по мере ужесточения идеологического контроля. Так, уже в конце XVIII – начале XIX в. в газетах помещались материалы, написанные «эзоповым языком»: критиковались отечественные нравы под видом сатиры на порядки в других странах (по замечанию А. Блюма, в лексике советских цензоров это получило название «неконтролируемых ассоциаций»).
Авторы и редакторы порой могли печатать материалы, пользуясь неосведомленностью или недостаточной квалификацией цензоров, особенно это касалось провинциальной прессы. Оппозиционные издания (даже легальные) часто меняли название, например, со дня основания (5 мая 1912 г.) до начала Первой мировой войны газета «Правда» закрывалась восемь раз и выходила под названиями «Рабочая правда», «Северная правда», «Правда труда», «За правду», «Пролетарская правда», «Путь правды», «Рабочий», «Трудовая правда». Существование некоторых периодических изданий обрывалось на первых же номерах; так, в 1905–1907 гг., сменяя друг друга, выходили еженедельники «Тернии труда» (три номера), «Простые речи» (три номера), «Зрение» (два номера). В связи с этим необходимо тщательно выяснять все выходные данные газеты или журнала, чтобы не подменять один печатный орган другим, а также скорректировать сведения (например, о месте, дате издания), указанные недостоверно из конспиративных соображений.
Несмотря на преемственность советской цензуры от царской в качестве главных ее особенностей можно выделить отсутствие гласности и размытость административных норм.
Источниковедческий анализ продукции СМИ, выходившей в условиях цензурных ограничений, должен иметь окончательной целью воссоздание искусственно искаженной картины прошлого.
Источниковедческому анализу подлежат:
- – источники, создаваемые органами контроля и цензуры;
- – сами объекты цензурного воздействия (в том числе СМИ).
Этому способствует использование делопроизводственных материалов административных и судебных органов, касавшихся цензурных ограничений, наложения штрафов, закрытия журналов и газет, изъятия их тиражей из печати.
Среди материалов цензурных ведомств необходимо исследовать приказы, циркуляры, оперативные указания по вопросам цензорского контроля; перечни сведений, составлявших военную и государственную тайну; инструкции о порядке контроля. В качестве источников могут быть использованы документы с цензорскими вычерками; аннотированные и глухие списки произведений, подлежащих изъятию из широкого обращения; списки печатной продукции и пластинок, запрещенных к ввозу на территорию страны; докладные записки и справки-заключения цензоров с обоснованием «идеологической неблагонадежности» изданий. Дополнительную информацию о судьбе того или иного документа могут дать разного рода пометы, резолюции, грифы на делопроизводственной документации. Наиболее сложная проблема – установление авторства документа, исходящего из цензурного учреждения (если на них нс стоят специальные делопроизводственные отметки). По наблюдениям Т. М. Горяевой, основу обобщающих справок, отчетов, записок готовили руководители профильных структурных подразделений.
Важнейшим источником служат документы самих редакций, издательств, телерадиовещательных компаний. В них получали отражения различные способы приспособления творческих коллективов к действиям цензуры. Путем сравнения текстов, письменных вариантов радио- и телевизионных программ с их изобразительной и звуковой формой выявляются разночтения между ними.
Методика сравнительного анализа включает в себя:
- – выявление всех вариантов текста;
- – установление редакторской, авторской и цензорской правки;
- – определение схемы монтажа путем сравнительного анализа исходных материалов, вырезок и вычерков с окончательным результатом.
Для понимания специфики работы цензурного ведомства следует привлекать как воспоминания цензоров (А. В. Никитенко, E. М. Феоктистова,
О. Литовского, В. Соколова и др.), так и журналистов и деятелей культуры (И. И. Ясинского, А. Е. Кауфмана, И. Я. Эренбурга, Б. Н. Никольского и др.). Немаловажно также изучать ведомственную периодику, в которой публиковались основные документы, касавшиеся цензурных установлений.
Спецификой обладает анализ проблемы идеологического контроля над содержательной частью радиосообщений. По сравнению с периодикой, которая уже с 1922 г. подвергалась тотальной цензуре, Отдел агитации и пропаганды при ЦК партии подвергал реальному цензурному контролю лишь тексты пропагандистских радиопередач. Только в 1927 г . был установлен обязательный порядок прохождения всех эфирных материалов через органы Главлита.
В рамках источниковедческого анализа прежде всего должна быть определена структура вещания («эфирная сетка» или программа вещания), затем изучена организация предварительного и последующего контроля микрофонных материалов. Организация радиовещания регулировалась инструкциями и положениями о контроле всех видов и жанров радиовещания: радиогазет, радиобюллетеней, непериодических изданий. Вторичной разрешительной визе подлежали все изменения, введенные непосредственно перед эфиром. Для организации предварительного и последующего контроля в структуре облгорлитов организовались специальные группы радиовещания, материалы которых должны анализироваться.
Источник: studme.org
Невидимая цензура
Вернусь к главному. Я начал говорить о том, что доступ на телевидение связан с сильной цензурой, с потерей независимости, причина которой в том, что сюжет разговора определяется другими, что условия коммуникации определяются другими, и, самое главное, что ограничение времени загоняет речь в такие рамки, что становится маловероятным что-либо сказать. Эта цензура, распространяемая как на приглашенных, так и на журналистов, способствующих ее применению, носит — вы ждете, что я скажу именно так — политический характер. И действительно, существует политическое вмешательство, политический контроль (который в частности проявляется через назначение на руководящие посты); но главное, правда в том, что в такие периоды как нынешний, когда существует целая резервная армия безработных и отсутствуют какие-либо гарантии занятости в области радио и телевидения, склонность к политическому конформизму проявляется особенно сильно. Люди сами подвергают себя сознательной или неосознанной цензуре, поэтому нет никакой необходимости призывать их к порядку.
Можно также вспомнить об экономической цензуре. В конечном счете, можно сказать, что именно экономический фактор определяет все на телевидении.
И даже если недостаточно заявить, что происходящее на телевидении определяется его собственниками, заказчиками, размещающими там свою рекламу, а также государством, оказывающим финансовую помощь: что без знаний о том, кто хозяин той или иной телекомпании, какова доля ее заказчиков в бюджете и каковы размеры получаемой ей финансовой помощи, мы не можем ничего понять в ее функционировании, — то, тем не менее, не грех об этом напомнить. Небезынтересно узнать, что NBC принадлежит General Electric (это означает, что если вдруг ее работники решат взять интервью у живущих рядом с атомной станцией, то весьма возможно, что… впрочем, это никому не придет в голову…), что CBS — это собственность Westinghouse, что ABC — собственность компании Disney, что TF1 — собственность Bouygues. Все это через целую серию опосредованных механизмов приводит к определенным последствиям. Очевидно, что правительство, зная, что за Bouygues стоит TF1, не станет в случае необходимости применять к Bouygues надлежащие меры. Все это факты настолько простого и грубого порядка, что их может выявить даже самая элементарная критика, но они скрывают за собой анонимные и невидимые механизмы, с помощью которых приводится в действие различного уровня цензура, превращающая телевидение в настоящий инструмент поддержания символического порядка.
Остановлюсь подробнее на этом пункте. Социологический анализ часто сталкивается с одним недоразумением: те, кто оказался включенным в объект анализа, в данном случае, журналисты, имеет тенденцию полагать, что работа по освещению, раскрытию механизмов — это работа по разоблачению, направленная против конкретных личностей, или, как говорят, «атака», личная атака ad hominem (однако, если бы социолог сказал или написал десятую часть того, о чем он думает, общаясь с журналистами, например, о «семьях», или о фабрикации — самое подходящее слово — телепередач, те же самые журналисты обвинили бы его в предвзятости и отсутствии объективности).
Люди в большинстве своем не очень любят, когда их берут в качестве объекта анализа и подвергают объективации, а журналисты тем более. Они чувствуют себя как под прицелом, как насекомые, наколотые на булавку.
На самом же деле, чем дальше продвигается анализ той или иной социальной среды, тем больше мы понимаем ограниченность ответственности конкретных индивидов (это вовсе не означает, что можно оправдать все происходящее там). Чем лучше мы понимаем, как функционирует определенная социальная среда, тем яснее становится, что составляющие ее люди манипулируемы в той же степени, что и манипулируют. Они тем лучше манипулируют, чем больше манипулируемы и чем меньше отдают себе в этом отчет. Я настаиваю на этом тезисе, хотя и понимаю, что мои слова, несмотря ни на что, будут восприняты как критика: такая реакция является своеобразным способом защиты от анализа. Я даже считаю, что скандальные разоблачения фактов из жизни какого-то ведущего или слишком высоких доходов какого-то продюсера могут отвлечь от главного, в том смысле, что коррумпированность конкретных личностей скрывает за собой своего рода структурную коррупцию (но можем ли мы в этом случае говорить о коррупции?), действующую на уровне организующей структуры в целом через такие механизмы, как конкурентная борьба за рынок, которую я и хочу проанализировать.
Таким образом, я бы хотел разобрать серию механизмов, чье действие превращает телевидение в особо выраженную форму символической агрессии. Символическая агрессия — это агрессия, которая реализуется благодаря молчаливому согласию тех, кто ее на себе испытывает, а также тех, кто ее оказывает, при условии, что и первые и последние не отдают себе отчет в том, что они ее испытывают или оказывают. Функция социологии, как и других наук, заключается в раскрытии сокрытого. Выполняя ее, она может способствовать уменьшению символической агрессии в социальных отношениях и, конкретно, в отношениях массовой коммуникации.
Возьмем самый простой пример, а именно, хронику происшествий, которая всегда была излюбленной темой прессы, гонящейся за сенсациями. Секс и кровь, драма и преступление всегда хорошо продавались, а в эпоху погони за массовым зрителем они поднялись на первые страницы журналов, с них начинаются телевизионные выпуски новостей.
В то время как раньше стремление к респектабельности, царящее благодаря влиянию модели серьезной печатной прессы, заставляло оставлять на втором плане эти составляющие. Хроника происшествий — это факты, которые развлекают и отвлекают. Простейший принцип работы фокусников состоит в том, чтобы привлечь внимание к чему угодно, кроме того, что они на самом деле делают. Символическое действие телевидения частично — например, в том, что касается выпусков новостей — заключается в привлечении внимания к событиям потенциально интересным для всех, которые можно охарактеризовать как omnibus, то есть для всех.
События omnibus — это факты, которые никого не шокируют, за которыми ничего не стоит, которые не разделяют на враждующие стороны и вызывают всеобщий консенсус. Они способны заинтересовать всех, не затрагивая важных тем.
События хроники происшествий — это своеобразная элементарная и рудиментарная информация, значение которой очень велико, поскольку она интересует всех, не вызывая последствий, и занимает эфирное время, которое могло бы быть использовано для того, чтобы сказать нечто другое. Время — это редкое благо на телевидении.
И если ценные минуты эфирного времени используются для того, чтобы говорить подобную ерунду, это значит, что эта ерунда не так уж бессмысленна, поскольку скрывает за собой нечто важное. Я настаиваю на этом потому, что из других источников известно, что очень значительная часть населения не читает газет и предана душой и телом телевидению как единственному источнику информации. Получается, что телевидение располагает своего рода монополией на формирование сознания очень значительной части населения. Когда упор делается на хронику происшествий, когда редкое эфирное время заполняется пустотой, ничем или фактически ничем, за кадром остается важная информация, которой зритель должен был бы располагать для осуществления своих демократических прав.
Таким образом, в отношении информации наблюдается все большее разделение на тех, кто способен читать так называемые серьезные газеты (если они еще могут считаться серьезными из-за влияния на них телевидения); тех, кто имеет доступ к международным изданиям и радиостанциям на иностранном языке; и тех, чей политический багаж сводится к информации, поставляемой телевидением, то есть у кого он практически отсутствует (если не принимать в расчет информацию, получаемую от непосредственного присутствия на экране мужчин и женщин, находящихся в центре внимания: их манера держаться, выражение лиц и тому подобное — это знаки, которые способны читать даже самые обездоленные, что во многом ведет к их разочарованию в большинстве политиков).
Источник: studopedia.org
Дмитрий Дибров рассказал о любви россиян к цензуре на телевидении
По словам Диброва, любовь к цензуре объясняется удовольствием, которое испытывают россияне, когда критикуют различные ограничения. «Это русский человек любит. Он любит ругаться на цензуру. Он же это делает все годы, все века. Одно удовольствие поругаться», — сказал ведущий.
Также он отметил, что телевидение не потеряет популярность в борьбе с интернетом, поскольку людям не всегда нравится право выбора. «Интернет — смотрение по своему желанию. А это не всегда людям-то и нравится. Они хотели бы, чтобы ими руководили. Тогда можно списать собственные грехи на хозяина», — заявил Дибров, добавив, что федеральные каналы важны для российского общества, поскольку «человек должен знать, что есть кто-то сильнее, чем он».
В ноябре 2019 года во время выступления в Новосибирске юморист Максим Галкин сказал, что российское телевидение подпало под цензуру. Он раскритиковал популярные программы, подчеркнув, что телеканалы не обращают внимание на российскую повестку, предпочитая освещать события на Украине. Высказывание комика вызвало большой резонанс.
Источник: lenta.ru