Попробуйте вспомнить, когда Вам в последний раз попадались оценки рынка ТВ-контента? Издательский рынок, книгопечатание, периодическая печать, рекламный рынок — это предмет постоянного внимания. А все, что касается ТВ контента, — сфера умолчаний и мифологии. Почему-то до сих пор считается, что это какой-то особый рынок и сравнивать его не с чем. Существует ли он как рынок?
Формально да. Если объем оборота ТВ-контента в России составляет хотя бы 30% от размеров рекламного рынка (а он явно больше), то он уже измеряется в миллиардах долларов. Рекламная выручка только одного ТВЦ превышает 3 млрд рублей, и это лишь чуть больше 2% доходов только федеральных каналов. Это серьезный по масштабам рынок. Существует ли он на деле — большой вопрос.
Из той же серии, что и «есть ли в России рынок газа или услуг в сфере ЖКХ, электроэнергии, железнодорожных перевозок и т. д.?». Можно добавить в этот список любую другую монопольную сферу.
Сложность в оценках рынка ТВ-контента и его перспектив состоит в том, что здесь нет формальных ограничений, которые можно отменить или запретить, — и полегчает. Каждый волен покупать все, что предлагается. И предлагается много. Сейчас на рынке более 10 000 наименований художественных фильмов, около 5000 документальных лент и т. д. Но в итоге все точно так же, как и везде.
Если взять, к примеру, рынок банковских услуг, в стране более 1000 банков с огромным объемом невостребованных кредитных ресурсов. Но почему так сложно получить кредит на развитие бизнеса? Мало какая развитая экономика Европы или мира в целом способна похвастаться такой степенью формального развития финансовой инфраструктуры.
Но почему почти 50% всех сбережений аудитории до сих пор сосредоточены в одном единственном Сбербанке? И почему 30% всех карточных зарплатных программ там же? Если из общего объема депозитов населения вычесть долю Сбербанка и еще 5-6 крупных банков, что останется на долю остальных 1000 с лишним? Посмотрите на страховой рынок, где тоже около 1300 компаний: чем здесь ситуация отличается от описанной? Ничем.
А чем от всего этого отличается ТВ-рынок? Те же 1000 с лишним вещателей. 1733, если быть точным. И такая же структура распределения денежных потоков: очень небольшая группа лидеров и примерно 1700 аутсайдеров, судьба которых под большим вопросом, особенно если учесть перспективу перехода на цифровое вещание.
Просто посмотрите на структуру распределения рекламных доходов в начале кризиса. Из общего объема рынка ТВ-рекламы доля Первого канала — примерно 36,5 млрд рублей, СТС — 30, «России» — почти 28, НТВ — чуть больше 27, и т. д. Самый «бедный» в ряду федеральных каналов — «Мир» (0,09% от рекламных доходов федеральных каналов) — зарабатывает уже в 366 раз меньше лидера, почти 100 млн рублей в год. Что остается на всех остальных? Что будет, если поделить остаток на почти 20.000 электронных СМИ, в том числе и 681 эфирную и 110 кабельных ТВ-компаний? Не сложно подсчитать, если общий объем ТВ-рекламы в плохом 2009 году составил 112 млрд рублей.
Куда уходит контент
Можно рассчитывать на то, что большинство каналов в этих условиях в состоянии быть платежеспособными потребителями контента или производить его на том уровне, какой нужен лидерам рынка?
Телевизионный рынок сложился как монопольный под влиянием точно тех же обстоятельств, при которых и все остальные рынки в стране формировались как монопольные. И в результате у него все те же проблемы: слишком мало платежеспособных покупателей.
С тех пор как ТВ существует за счет доходов от рекламы, в основе анализа его состояния и перспектив должно лежать потребительское поведение аудитории. 73% населения сосредоточено в городах. 25% —- в миллионниках. То есть 56% телевизионной аудитории — это жители крупных городов. 54% (или 57,8 млн человек) живут в городах «100 минус», которые не очень интересуют рекламодателей.
Потому что 19% населения обеспечивают 50% потребления. При этом Москва и Санкт-Петербург настолько выделяются на этом общем фоне, что в этих двух городах сосредоточено 43% рекламных инвестиций, а на остальные приходится примерно по 1% на город.
Эта концентрация доходов, естественно, приводит к тому, что, как бы ни увеличивалось число каналов-вещателей, деньги на производство и покупку контента есть у очень небольшой группы федеральных и сетевых вещателей. Вокруг них и строится рынок. Они покупают «Доктора Хауса» и «Остаться в живых», начинают сезон с «Шерлока Холмса» и т. д. И до того, как часть этого счастья сможет перетечь на остальные каналы, должно пройти немало времени, в течение которого контент будет настолько отработан, что рейтинговый потенциал вторых, третьих и десятых показов будет стремиться к нулю. На этом, собственно, рынок и заканчивается. Всем остальным достаются повторные показы в той или иной степени отработанного контента.
Что мешает ситуации быть иной? В самом общем виде ответ прост: неравномерное распределение денег на рынке. Технически это замкнутый цикл обстоятельств, рассматривать которые можно с любой его стадии. Например, с медиаизмерений.
Давно известно, что реклама на каналах, показатели которых попадают в отчеты по медиаизмерениям, растет в цене. И это рост доходов, который позволяет каналу запустить цикл развития: больше доходы от рекламы, выше качество контента, больше и стабильнее аудитория, соответственно — еще дороже реклама, лучше контент и т. д. Но на российском рынке только один реальный источник данных о медиаизмерениях.
Конкурентов у него нет. Платежеспособного спроса на расширение территории измерений, в общем, тоже. От 85% до 90% всех денег на региональном ТВ-рынке сосредоточены в городах, где TNS уже есть. Это невозможно изменить быстро, потому что заказ на медиаизмерения тоже основан на оценке платежеспособного спроса. А 46% потребления в категории FMCG сейчас сосредоточено в двух городах в стране.
Причем от Москвы к Питеру оно падает практически вдвое, и в такой же пропорции снижается в других крупных городах по сравнению с Петербургом.
На самом деле рынок формируют ожидания. И если рынок ожидает, что с «переходом на цифру» «останутся только областные центры», переломить этот тренд будет дорого. И сложно.
Соответственно, доля денег в городах, где TNS уже есть, вырастет, смысла быть в других городах станет еще меньше и т. д., и т. д., по замкнутому кругу, до тех пор, пока монопольная структура рынка не станет абсолютной безальтернативностью. Если в этом отношении и стоит чего-либо ожидать, то не серьезного расширения измерений в регионах, а начала измерений спутниковых или кабельных сетей. И в каком-то неопределеном будущем — интернета.
Это крайне важное обстоятельство. Хотя бы потому, что значительная часть экспертов считает: будущее телесмотрения — это не цифровое ТВ, а интернет и агрегация контента в неэфирных средах. Монетизация ТВ-контента в неэфирном пространстве как основная тенденция будет проявлять себя все более и более активно.
В далекой перспективе она, очевидно, губительная для эфирного и регионального ТВ, в частности, поскольку уводит от экрана самую активную, обеспеченную и молодую часть аудитории, наиболее интересную для рекламодателей. Что, в свою очередь, ведет к перераспределению рекламных бюджетов не в пользу ТВ.
И этот процесс неизбежно будет продолжаться и ускоряться в силу развития технологий индивидуального доступа к контенту. ТВ-каналы уже довольно охотно предоставляют свой контент интернет-провайдерам на условиях распределения доходов от рекламы. И ничего не мешает расширению этой практики, поскольку повторное использование уже отработанного в эфире контента дает им дополнительный источник доходов, не конкурирующий с использованием контента в эфире. Более того, первый прокат в эфире создает сильнейший эффект промо для привлечения аудитории к просмотру того же контента в интернете.
Кто платит, тот и заказывает
Региональное ТВ в этом отношении находится в несколько специфическом положении. Хотя бы потому, что степень проникновения интернета здесь пока менее значительна, и телевидение еще долго будет оставаться безальтернативно самым влиятельным СМИ.
С переходом на цифровое вещание страхи по поводу будущего регионального ТВ выросли до невозможных пределов, но под ними не так много оснований. Глобализация неизбежно уравновешивается абсолютно очевидной тенденцией к локализации СМИ, поэтому региональное ТВ будет востребовано практически независимо от качества его программ. Кроме того, развитие цифрового ТВ не угробит нынешнее региональное вещание. Устраняя технические ограничения на доставку сигнала к аудитории, оно просто сделает качество контента основой конкуренции. Это замечательно уже потому, что заставит, наконец, обратить серьезное внимание на все существующие проблемы рынка контента.
Они, в общем, и так понятны: реальный платежеспособный спрос на контент со стороны большинства каналов намного ниже, чем потенциальный спрос на качественный контент вообще. Классическая дилемма любого монопольного рынка — большой объем невостребованного предложения в сочетании с большим объемом неудовлетворенного спроса подавляет и спрос, и предложение.
Есть ведь масса примеров совершенно замечательного производства контента и на каналах, и у независимых продюсерских центров. Но оно не растет так, как могло бы. Потому что рекламные доходы местных каналов не в состоянии окупить затраты на производство. А продажа контента большим платежеспособным вещателям — совершенно особая проблема.
Ни одному из лидеров рынка сегодня не нужно производить больше продукта, чем необходимо для обеспечения его собственных рейтингов. И покупая контент, крупные каналы заинтересованы в том, чтобы права на него оставались в их распоряжении так долго, чтобы конкуренты не смогли воспользоваться рейтинговым потенциалом этого же продукта.
Результат в том, что продюсеры попадают в жесткую зависимость от платежеспособного клиента, а производство под авансовые выплаты заказчика приводит к тому, что к заказчику сразу переходит такой объем прав, что продать что-либо на рынке кому-то еще он не в состоянии. И для большинства продюсерских компаний производство из бизнеса превращается в работу по найму.
Особый путь России
Почему все именно так? Прежде всего потому, что российский рынок контента по своей структуре устроен принципиально иначе, чем, например, американский.
У нас нет мэйджоров, которые способны заставлять вещателей конкурировать за свой продукт. «Universal», «Warner Bros.», «Walt Disney», «MGM», «Lionsgate» и т. д. в состоянии не только производить «хиты», но и самостоятельно решать, что первый их показ пройдет в крупных сетях, чтобы привлечь аудиторию, а потом будет откатываться в синдикации, которая обеспечит им основной объем доходов. В том числе и за счет того, что часть платежей будет получена рекламным временем.
Правами на контент управляет, по большому счету, производитель. И его интересы — это одна из серьезных причин, по которым в тех же Соединенных Штатах потрачено столько усилий на создание большого количества локальных вещателей. Понятно, что общая тенденция к глобализации СМИ обязательно уравновешивается трендом к локализации контента, и местное вещание неизбежно становится одним из ключевых элементов информационной стабильности общества. И это тоже повлияло на решение Сената, благодаря которому на протяжении 30 с лишним лет целенаправленно создавались вещательные станции, и число их в результате выросло от 70-ти с небольшим до почти 400. Но и доходы производителей в дистрибуции контента по локальным вещательным каналам — серьезный аргумент в пользу развития локального вещания.
На российском рынке правила игры диктуют вещатели. Да, конечно, объем производства и объем доступного на рынке контента увеличивается. Если смотреть на статистику, то 67% контента в эфире — это уже российский продукт. И по сравнению с 2004 годом объем программного предложения на рынке вырос вдвое. И в кинопоказе, и в сериалах, и в документальном кино.
Но золотой дождь от этого роста проливается далеко не на всех.
Поэтому инфраструктура рынка остается деформированной. Нет маркетинга контента — нет, потому что он просто не нужен там, где нет платежеспособного спроса. Поэтому и с технологиями учета и защиты прав на контент далеко не все в порядке.
Есть много сфер, в которых такая неписаная контентная монополия очень скоро станет серьезной проблемой даже для тех, кому она сейчас может быть выгодна. Если будущее телевидения, действительно, интернет и агрегация контента в неэфирных средах, то фрагментация аудитории, которую мы сейчас начинаем ощущать при росте числа нишевых каналов, — это только начало процесса. И если ключевая технология рекламы в будущем — это product placement, которая требует очень точного таргетирования не только рекламы, но и контента, в рамки которого эта реклама должна быть помещена, то контентная монополия при такой фрагментации аудитории становится большой головной болью.
Как и кто может от нее избавить рынок? Технических решений довольно много. Одно из наиболее очевидных, как показывает мировой опыт, — развитие телевизионной синдикации. Потому что в мировой практике уже давно проверено и подтверждено, что одно успешное синдицированное шоу в состоянии увеличить среднюю долю канала на 10-15%. Потому что это доступ к качественному продукту.
Потому что это совершенно другой, гораздо более комфортный уровень затрат на программирование. Но есть одно принципиальное условие: при нынешнем уровне запущенности проблемы принципиально важна заинтересованность государства как регулятора в том, чтобы в стране сложился конкурентный рынок телевизионного контента.
Источник: www.forbes.ru
Юридическая социальная сеть
11.9М
Подписаться
13 249 975
Актуальные темы
Публикации
Вопрос дня
Техническая поддержка 9111.ru
Юридическая публикация
Астрология
Государство
Жалоба на действия или бездействие
Мнение о специалистах и организациях
Образ жизни
Образование
Отзывы о товарах и услугах
Светская жизнь
Технологии
Курьёзные вопросы
Социальные сети
Законы и кодексы
Сообщества
Автор публикации
Валентина Подписчиков: 14140
11.9М
У меня нет телевизора в доме. Возможно, поэтому я думаю немного иначе, чем нам велит зомбо-ящик
1 174 просмотрa
537 дочитываний
190 комментариев
На сегодня эта публикация уже заработала 28,00 рублей за дочитывания Зарабатывать
Добрый день, форумчане и гости сайта.
Вчера Мадам-Фейк поставила мне 21 плохую звезду. Будьте здоровы. Я знаю, кто Вы
Телевизор позволяет нам уйти от реальности. При просмотре сериалов и ток-шоу мы забываем о собственных проблемах, начинаем жить чувствами и переживаниями героев телепередач.
Мы теряем связь с близкими, начинаем жить чужой жизнью.
А теперь вернемся к нашим баранам. Вы обратили внимание, какая массированная атака идет на граждан России с голубых экранов? Сейчас это удвоилось. Связано с обнулением ВВП.
Но и ранее все происходило именно так. Был запущен проект «Дом-2», был запущен проект «Камеди-клаб», где любая шутка обязательно ниже пояса…Еще раньше был проект «За стеклом». В общем, Вы, уважаемый читатель, понимаете, о чем речь.
Ну и по мелочи …Одна Бузова чего стоит. Вот феномен. Идет оболванивание молодежи. Они же вправду поверили, что Бузова – самостоятельный проект. Пищи для мозга нет.
Молодежь перестала думать.
Но, остались программы, которые можно смотреть с удовольствием. На РЕН-ТВ идет несколько программ Игоря Прокопенко. Тут даже сказать нечего. Программы хорошие. В этом же проекте идут ролики, снятые с Анной Чапман.
Если бы не ее прошлое…тоже неплохо. Но, каждый раз, я вспоминаю ее провал. И предательство, по сути. Никто из тех, кто провалился с ней, не стал популярным. Они стесняются себя.
Но Анна…А ведь именно она провалила всю группу.
Ну, вот и все. Больше я назвать ничего не могу, чтобы могло быть интересным. Помните времена Дорогого Леонида Ильича? Теперь наступило время Дорогого Владимира Владимировича.
Он уже заявил, что «…подавляющее большинство ЗА поправки Конституции». Я понимаю, что он – глава Государства. Но за 20 лет утомил до безобразия.
Телевизор позволяет нам уйти от реальности. При просмотре сериалов и ток-шоу мы забываем о собственных проблемах, начинаем жить чувствами и переживаниями героев телепередач.
Мы теряем связь с близкими, начинаем жить чужой жизнью.
У меня нет телевизора. И больше я его никогда не куплю. Зачем мне враг в доме?
Я не открываю сообщения в личке. Отвечаю на те сообщения, которые вижу под своим текстом. Любой автор может рассчитывать на мой комментарий, но только взаимно. Мне, как и всем, нужны комментарии. Комментарии, несущие спам (прекрасная статья, отлично написано, спасибо, благодарю) будут удаляться. Пишите так, что бы Вы получили такой же комментарий от меня.
Я работаю под своей статьей. Увижу комментарий автора — обязательно отвечу, но, ровно столько, сколько получу. Копированные в интернете комментарии тоже не нужны.
Источник: www.9111.ru
О местах, где нет интернета
Современные технологии изменили нашу жизнь кардинально. На вопрос специалистов Международного союза электросвязи о том, что люди делают первым делом, проснувшись утром, 39% россиян ответило: «Выхожу в интернет с мобильного телефона». И да, у многих начинается день с интернета и заканчивается просмотром ленты в соцсетях или чтением новостей онлайн. И нам кажется, что интернет повсюду.
Но на самом деле только число пользователей Всемирной сети составляет меньше половины от всего населения планеты. И есть в мире места, где нет интернета вообще. Люди там не знают, как можно скачать фильм или посмотреть его онлайн, и не подозревают, что такое социальные сети. Об этих местах нашей планеты TravelAsk хочет рассказать.
С чего все начиналось
Кстати, знаете ли вы, когда появилась идея создать Всемирную паутину? В 1957 году Советский Союз запустил первый искусственный спутник Земли. Министерство обороны США посчитало, что на случай войны у них должна быть надежная система передачи информации. И вот именно для этого предложили разработать компьютерную сеть. Над проектом работало Агентство по перспективным оборонным научно-исследовательским разработкам США (DARPA). В общем, God Bless America, не иначе))
А сколько было идей и предсказаний по поводу интернета в фантастике и антиутопиях… Но этому можно посвятить отдельную статью.
Северная Корея
В Северной Корее нет привычного для нас интернета. У них есть своя внутренняя сеть Кванмён, которая изолирована от Всемирной паутины. Она посвящена пропаганде государственной идеологии и доступна только избранным: в основном это руководство страны, а также иностранные фирмы и посольства. И даже в нее доступ обычных граждан очень ограничен: есть форумы для простых людей, однако наполнение порталов очень строго регламентируется государством и проверяется специально созданным для этого органом. Есть небольшие интернет-кафе на границе с Китаем, где можно выйти в интернет, однако их периодически запрещают.
Что касается мобильного интернета, то он разрешен только дипломатам и сотрудникам иностранных фирм, а также туристам и иностранцам, приезжающим в Северную Корею.
Более того, в университетах Северной Кореи даже учат пользоваться интернетом.
Мьянма
Жители Мьянмы, измученные военным режимом и постоянными войнами, тоже не имеют доступа к интернету. Точнее его имеет менее 1% населения. Да и высокие технологии здесь начали развиваться около 2-3 лет назад. Во время народных волнений интернет полностью вырубают, а за многие действия, связанные со Всемирной паутиной, можно получить тюремный срок.
Так, например, одного из блогеров приговорили к 59 годам заключения. И знаете за что? За то, что он распространил видео разрушений, которые принес в 2008 году циклон. Правда, через три года его выпустили. Ну а власти Мьянмы могут просматривать электронную почту всех жителей страны.
Восточный Тимор
Восточный Тимор — молодое островное государство, которое имеет даже безвизовый режим поездок со странами Евросоюза. Однако интернетом тут пользуется всего лишь 0,2% жителей.
Африканские страны
Во многих странах Африки количество пользователей интернета едва ли превышает 1%. Конечно, это связано с общей нищетой и разрухой, низким уровнем образования и очень слабой с компьютеризацией. К этим странам относятся Конго, Эфиопия, Либерия, Нигер, Гвинея.
Так, например, в Эфиопии услуги связи очень дороги: абонентская плата за мобильный интернет начинается от 10 долларов (примерно за 1 ГБ). Здесь есть интернет-кафе, и они, пожалуй, являются единственными публичными местами с выходом во Всемирную паутину. Но скорость здесь очень низкая: за 5 минут пользователь сможет проверить почту и отправить одно небольшое сообщение.
А заплатит он за час около 0,3 долларов. А еще в Эфиопии очень жесткая цензура. Но, напомним, эта страна занимает второе место по численности населения среди стран Африки (после Нигерии, в которой, кстати, примерно 48% населения пользуется интернетом).
И о других далеких от интернета странах
Кроме того, более 80% жителей Туркмении, Таджикистана, Афганистана, Пакистана, Лаоса, Камбоджи, Мадагаскара, Сомали не могут почитать свежие новости или посмотреть передачу онлайн.
Присоединяйся к нашему сообществу в телеграмме, нас уже более 1 млн человек
Источник: travelask.ru