Рейтинги власти по-прежнему радуют глаз своей неколебимой заоблачной высотой. Но не рейтингами едиными жива социология. В наших конкретно-исторических условиях большое значение приобретает метод фокус-групп, позволяющий заглянуть за фасады официальных показателей народной любви. Применяется он, правда, сегодня нечасто.
Но тем больший интерес вызывает исследование, проведенное недавно известным российским социологом, старшим научным сотрудником Института общественных наук РАНХиГС Сергеем Белановским. Результатами своей работы исследователь поделился с «МК».
СПРАВКА «МК»
Фокус-группа — качественный метод в социологии, заключающийся в глубинном интервьюировании представителей целевой аудитории. Целью является выявление субъективных мнений респондентов о том или ином предмете исследования.
— Сергей Александрович, давайте начнем с выводов вашего исследования. Вывод №1: «легистская утопия» — представление о том, что сильный правитель наведет порядок и устранит несправедливость, — потерпела крах, перестала господствовать в умах россиян. Что позволяет вам сделать такое заключение?
— Мы провели 10 фокус-групп: пять в Москве, три во Владимире и две в Гусь-Хрустальном. Высказывание, которое можно назвать базисным: «Полностью согласен с внешней политикой Путина, не согласен с Путиным во внутренней политике». При этом наиболее сильно поддержка внешней политики была выражена в московских группах, по мере снижения уровня жизни в регионах она ослабевает.
В региональном центре Владимире критичность возрастает и по поводу внешней, и по поводу внутренней политики. Еще сильнее она выражена в Гусь-Хрустальном, депрессивном моногороде. Здесь проявляются гендерные различия, не ощутимые в Москве: многие мужчины поддерживают внешнюю политику, а женщины — уже нет. Холодильник для них победил телевизор. Характерное высказывание: «Мне двух детей растить, как я буду это делать?!» В Гусь-Хрустальном особенно сильна критика помощи другим странам: «Раньше кормили Кубу, теперь будем кормить Сирию?!» Многие респонденты в Гусь-Хрустальном и Владимире говорили также, что телевизор стало невозможно смотреть: телепропаганда вызывает у людей изжогу.
Люди жалуются на низкие зарплаты, высокие цены, налоги, медицину, на то, что трудно найти работу. При этом не возникает никакого запроса на «сильную руку»: люди требует от власти не силы, а справедливости. По их мнению, сильная власть не выполнила обещание навести порядок. Общая позиция: порядка в стране нет.
К этому нужно добавить высокую готовность людей к переменам. Участникам фокус-групп предлагался проективный тест. Показывалась картинка, изображающая дорогу от России реальной к России идеальной. Дорога огибает лужайку с зеленой травой. Через лужайку путь намного короче, но там раньше никто не ходил.
Возможно, это вообще топь. Тем не менее на вопрос: «Рискнете ли вы попробовать пойти коротким путем или предпочтете двигаться известной дорогой?» — 70 процентов (хотя, конечно, при такой маленькой выборке это процент условный) ответили, что готовы рискнуть. Все это говорит о том, что в массовом сознании произошли значительные изменения. Идет отчетливый идеологический дрейф.
Проективный тест, предложенный участникам фокус-групп: «Путь через лужайку намного короче, но этим путем никто раньше не ходил, возможно, это топь. Рискнете ли вы попробовать пойти коротким путем или предпочтете двигаться известной дорогой?» Результаты теста: 70% — «готов рискнуть».
— Но на результатах президентских выборах он почему-то никак не сказался.
— Вполне возможно, что роль соломинки, ломающей хребет верблюду, сыграло формирование нового правительства. По утверждению наших респондентов, у них не было каких-то особых ожиданий в связи с переизбранием Путина — ни позитивных, ни негативных. Таков массовый ответ. Тем не менее скрытые надежды на перемены, подогреваемые обещаниями «новой жизни», судя по всему, имелись.
Именно поэтому возникло такое разочарование новым правительством. Переназначение Медведева, Мутко и прочих знакомых лиц воспринято участниками фокус-групп крайне негативно. Как плевок в лицо. Люди сделали вывод: перемен не будет. Никаких положительных эмоций не вызвал, кстати, и распиаренный по телевидению новый майский указ президента.
Общее мнение: указ не будет выполнен и вообще не имеет отношения к жизни.
— Наши ведущие социологические службы подтверждают ваш вывод о высокой готовности общества к переменам. Но никакого перелома в политических предпочтениях опросы пока не показывают: свои надежды россияне по-прежнему связывают с Путиным.
— Откровенно говоря, я все меньше доверяю рейтингам. Во-первых, реальная достижимость респондентов составляет 20–25 процентов — позиция остальных 75–80 процентов попросту неизвестна. Кстати, ни одна социологическая фирма, включая и Левада-центр, не публикует данные о достижимости респондентов. Во-вторых, люди все меньше склонны говорить то, что думают.
Боятся, что их причислят к «пятой колонне». Если сегодня спросить их в лоб, ждут они перемен от Путина или от кого-то еще, ответ, скорее всего, будет «политкорректным».
Конечно, нельзя напрямую сопоставлять результаты количественных опросов и фокус-групп. Это совершенно разные методы — как по численности участников, так и по способу выражения мнения. Тем не менее если раньше количественные опросы и фокус-группы показывали примерно одну и ту же картину, то сейчас векторы расходятся все больше. Это свидетельствует о том, что в обществе идут серьезные подспудные процессы, которые не фиксируются пока количественной социологией.
— Насколько опасны эти процессы для власти?
— Ни в одной фокус-группе не зафиксировано каких-либо агрессивных высказываний в адрес власти. Ничего похожего на революционную ситуацию: недовольство если проявляется, то локально и по конкретным поводам. Однако даже при отсутствии агрессии отсутствие доверия — это очень серьезная проблема. Ситуация становится очень шаткой, равновесие может быть нарушено любым опрометчивым или вынужденным действием властей. Например, решением повысить пенсионный возраст.
Впрочем, путинскую внешнюю политику люди готовы поддерживать тоже далеко не безоговорочно. Да, большинство считает, что «мы великая держава и должны отстаивать свои интересы». Но на вопрос: «Что Путин делает правильно?» — наиболее распространенный ответ: «Поддерживает мир, не дает втянуть Россию в войну».
Людей мало волнуют конфликты с участием контрактников или частных военных компаний. Тем более они не против, чтобы «воевали» ракеты, самолеты и прочая техника. Однако если начнется действительно серьезная война с массовой отправкой за пределы России солдат-срочников, дело вполне может дойти до массовых протестов.
— Вы, кстати, отмечаете, что Кремль начинает сворачивать милитаристскую пропаганду, стремится сменить имидж…
— Да, тенденция очевидна: в телевизоре все меньше Сирии, ракет с атомными двигателями и прочих чудес военной техники. Путин посещает перинатальные центры, борется с онкологическими заболеваниями, решает социальные вопросы на Прямой линии… То есть от оголтелого милитаризма произошел переход на относительно мирные рельсы, на внутреннюю, социальную политику. И, похоже, сделано это не без влияния социологов.
— Тем не менее вы называете это ошибкой: «Власть, старающаяся перекраситься в социальную, столкнется с массовым нарастающим негативизмом». Почему? Власть же, так сказать, идет навстречу народным чаяниям.
— Есть опыт целого ряда стран, где население соглашалось с авторитарной формой правления в обмен на быстрый рост уровня жизни. Яркий пример — Китай. Однако купить лояльность населения намного сложнее, чем на короткое время увлечь его милитаристскими идеями. Здесь нужно предъявлять конкретные результаты.
Между тем существенно повысить уровень жизни в стране в обозримой перспективе вряд ли получится. Такой скачок требует огромных финансовых и технологических ресурсов, а их у нас в таком объеме сейчас нет и пока не предвидится. Есть сомнения в том, что даже имеющиеся ресурсы будут потрачены эффективно. При отсутствии вменяемых концепций реформирования медицины и образования инвестиции в эти сферы — деньги, выброшенные на ветер.
— Ваш давний партнер и коллега Михаил Дмитриев считает, что речь идет об общемировом тренде: «Если выводы о подвижках в массовом сознании подтвердятся, то в моем понимании это может означать, что Россию наконец-таки догнала волна политического контрэлитного популизма, которая в последние несколько лет накрыла большую часть Северного полушария — от Америки до Украины. Усталость от политического статус-кво (неважно какого — демократического или авторитарного) и спрос на абстрактную справедливость (никак не артикулированную логическими аргументами) — типичные признаки этого феномена». Согласны с таким видением ситуации?
— В целом да. Но Россия все-таки уникальная страна, наша история очень специфична. Еще в 1964 году диссидент Андрей Амальрик писал, что советская пропаганда рисует в сознании людей довольно-таки сюрреалистическую картину мира и своего места в нем. Во многом это справедливо и сейчас: такой каши в головах, пожалуй, нет больше нигде в мире. Поэтому я бы не списывал все на мировые тренды.
Какими бы они ни были, 18 лет нахождения у власти нынешнего президента — вполне достаточный срок для того, чтобы население устало от статус-кво.
— Видите ли вы на нынешней российской политической сцене политиков, способных оседлать этот новый тренд, эти изменения в массовом сознании?
— На мой взгляд, их пытался оседлать Грудинин в самом начале своей кампании. Которое, на мой взгляд, было успешным. Когда он обращался к своему личному опыту, к тому, что сам видел и знает — например, о подделке продуктов, — это производило впечатление. Если бы он сделал упор на этом, то мог бы набрать очень серьезное количество голосов.
Но затем его кампания стала абсолютно эклектичной. Получилась какая-то мешанина из идеологических штампов. Кроме того, никого не хочу обидеть, но думаю, что люди типа Грудинина явно контролируются властью. Внятный и независимый Грудинин, наверное, мог бы очень сильно повлиять на политическую ситуацию в стране. Но такого человека пока не видно.
Словом, я склонен думать, что эта политическая ниша пока пустует.
— Ну а что скажете о Навальном? Он из другой ниши?
— Навальный пытается разыгрывать тему коррупции. Не без успеха. Однако вспомните перестроечные времена: Гдлян и Иванов на короткий период завоевали очень большую популярность, но очень скоро исчезли с политической сцены. Растворились, так сказать, в потоке истории. Кстати, тема коррупции почти не звучала и в наших фокус-группах.
И это, я считаю, отчасти можно отнести к успехам власти: низовая коррупция за последние годы действительно уменьшилась.
— В общем, на борьбе с коррупцией рейтинг нынче не сделаешь?
— Да, для серьезной раскрутки этого явно недостаточно.
— Судя по еще одному вашему свежему исследованию, посвященному социальным сетям, власти вообще пока беспокоиться не о чем. «В силу отсутствия приверженности концепциям противники государственной политики не способны объединиться в политическую организацию, — пишете вы. — Могут осуществлять коллективные локальные протесты ограниченного масштаба по конкретным поводам. »
— Ну, это предварительные выводы. Как и само исследование. Оно даже не пилотное, а экспериментальное: мы попытались воссоздать методику анализа социальных сетей Михаила Козинского из Cambridge Analytica, которая широко используется на Западе, но является при этом частично засекреченной. Нам удалось воспроизвести 50 процентов методики, что я считаю значительным успехом.
Да, полученные нами результаты можно назвать радостными для власти: ее противники не имеют структурированных идей, сложившейся идеологии и не способны в силу этого стать организованной силой. Но речь идет о текущем моменте и нынешних противниках государственной политики, круг которых довольно узок. Если негативизм по отношению к власти распространится на широкие слои населения, а я считаю, что мы к этому идем, ситуация будет уже совсем другой.
— Каков, на ваш взгляд, запас прочности нынешней политической системы, ее, так сказать, временной предел?
— Ну, если извне прилетят серьезные «черные лебеди» — в виде, например, нового падения цен на нефть или резкого ужесточения санкционного режима, — то политическая стабильность, думаю, продержится недолго. Раскручиванию спирали недовольства будет способствовать паника власти: в условиях нарастающей критики, множащихся жалоб и протестов она начнет, что называется, дергаться, совершать ошибки.
И утратит свое самое главное достижение — макроэкономическую стабильность. Пожалуй, последним оплотом этой стабильности являются сегодня Набиуллина и Силуанов. Стоит их убрать — и все. Если же «черных лебедей» не будет, а власть сможет удержаться от авантюр, то все это может тянуться довольно длительное время. Но порядка и справедливости больше не станет.
Скорее наоборот.
Авторитет власти стремительно падает и в будущем уже не восстановится. Негативизм будет только усиливаться, новый экономический кризис или смена лидера резко усилят этот процесс. Я не верю, что Путин останется в Кремле после 2024 года. А у его преемника не будет такой харизмы и таких рейтингов. Власти придется работать в новых условиях, к которым пока никто не готов.
Андрей Камакин
Источник: vybor-naroda.org
Как холодильник победил телевизор, газеты и интернет.
Пресс-конференция Владимира Путина
Фото: Komsomolskaya Pravda / Global Look Press
«Было бы соблазнительно рассказать тут о том, как Кремль убивает мою профессию, объявляя всех подряд иноагентами и разгоняя неугодные редакции. Однако дело далеко не только и даже не столько в злокозненности Кремля. Сами журналисты сделали для собственной деградации ничуть не меньше»
На этой неделе издание «Агентство», которое я возглавляю, опубликовало расследование о семье Сергея и Анны Цивилевых. Эта чета управляет Кемеровской областью и уже 10 лет владеет компанией «Колмар», одним из крупнейших угольных предприятий России. У Цивилевых обнаружился занятный секрет — они родственники президента Владимира Путина.
Именно это, а не что-то еще, объясняет, как семья врача и охранника сначала получила миллиардный бизнес, а потом и целый регион с 2,5 млн жителей. Впрочем, многолетний секрет семьи Цивилевых, как ни странно, многое говорит не только о политике и бизнесе в России. Может быть, еще больше он рассказывает о состоянии российской журналистики.
Все 10 лет, пока Цивилевы владеют одним из самых быстрорастущих угольных бизнесов в России, подсказки о том, кто они такие на самом деле, были буквально рассыпаны вокруг. В четырех часах езды от Москвы — в пятиэтажном доме на улице Сакко в Иваново — многие жильцы прекрасно помнят семью Евгения Путина, двоюродного брата президента и отца Анны Цивилевой. Фотография юной Анны рядом с Путиным была впервые опубликована еще 20 лет назад, да и многочисленные источники, работающие с Цивилевыми, давно знают их тайну.
Но никто не съездил в Иваново, никто не поговорил с источниками, никто не прочел биографию Путина (а если кто-то это и сделал, то побоялся об этом написать). «Не может быть!» — повторял я на протяжении всей работы над этой историей, не веря, что за 10 лет никто из российских журналистов (включая меня самого и редакции, которые я возглавлял) не ответил на такой логичный и простой (как теперь понятно) вопрос — откуда взялись господа Цивилевы.
Все дело в том, что российская журналистика находится в жопе.
Было бы соблазнительно рассказать тут о том, как Кремль убивает мою профессию, объявляя всех подряд иноагентами и разгоняя неугодные редакции. Однако дело далеко не только и даже не столько в злокозненности Кремля. Сами журналисты сделали для собственной деградации ничуть не меньше. Вот три пункта:
1) Как редактор с более чем 20-летним стажем утверждаю, что усредненное качество репортеров, приходящих в профессию, с каждым последним годом становится все ниже. Молодые журналисты, обучающиеся даже в самом «либеральном» вузе страны — «Вышке», — плавно перетекают в штат ВГТРК и RT. Отчасти потому, что другой работы нет, а отчасти потому, что ни единому принципу честной журналистики за все годы учебы в вузе не причастились.
2) В стране выросла целая индустрия эрзац-журналистики. Что это такое? Это когда СМИ умышленно выбирает для себя безопасную повестку, зачастую вымышленную. О бизнесе в вакууме (о стартапах можно, а о том, что стартаперы зачастую платят взятки российскому государству, нельзя.
А то, что Путин тайно владеет угольной и многими другими компаниями — это, видимо, и совсем не бизнес), о городской среде, о новостях, перепечатываемых из российских государственных информагентств, и так далее. Эрзац-СМИ могут быть огромными (классический пример — нынешний РБК, где большая часть контента отдана вымышленной повестке), могут быть гордыми, то есть делать независимый вид, при этом отказываясь от опасных тем или вступая в позорное сотрудничество с какой-нибудь «Россией сегодня», ТАСС и подобными. В этих СМИ немало в том числе качественных журналистов, чей профессионализм с годами оттачивается лишь в ответе на вопрос, «как оправдать тот факт, что я получаю зарплату за свою бессмысленную работу». Молодые журналисты (пункт 1), приходя в такие редакции и не видя в своей карьере иных примеров, очень скоро тоже преуспевают в вопросе зарплаты и деградируют во всех прочих. Такой круговорот позора в российской журналистике.
3) Журналистское сообщество в России сковано страхом, нередко иррациональным и, самое главное, лишенным большого смысла. За последние полгода, в течение которых я и моя команда проходим в государственных сводках как «нежелательные», я узнал истинное значение этого слова.
В один день для многих коллег мы (несмотря на то, что уже давно учредили другую организацию, не пораженную в России ни в каких правах) стали именно нежелательными: наши заметки удаляют, название даже задним числом вымарывают, никакое будущее сотрудничество даже не обсуждают, есть люди, опасающиеся даже оказаться со мной на одном мероприятии. Поможет ли это кому-то из них уцелеть, если они будут делать честный контент? Конечно, нет. Превратит ли это еще несколько редакций в эрзац-СМИ? Конечно, да.
Одним словом, оказалось, что Кремль понимает про российских журналистов, пожалуй, больше, чем они сами. Властям было достаточно лишь показать возможность репрессий, чтобы журналисты сами себя высекли, не забывая тщательно прорабатывать свою травму жалобами на жизнь в фейсбуке.
Кстати, про посты в фейсбуке. Илья Красильщик, в прошлом успешно занимавшийся журналистикой, после ликвидации «Мемориала» написал в своем аккаунте: «К этому моменту вижу, что уровень деградации дошел до стадии «испанский стыд». Именно что испанский — это государство сделало, не мы. Не надо себя винить в чужих преступлениях».
Это заблуждение: в нашем кризисе не меньше Путина, чекистов и подобных им виноваты сами журналисты, предпочитающие острым темам зарплату от нативной рекламы какого-нибудь «Россельхозбанка», курируют который те же чекисты. Перефразируя известную формулу, оказалось, что холодильник давно победил идеалы.
И так во всех областях. Тысячи талантливых людей в стране заключают негласную сделку с мерзавцами: мы не лезем в политику, но делаем полезные малые дела (занимаемся наукой, открываем кофейню, воспитываем детей и так далее). Эта сделка развязывает мерзавцам руки, чтобы самым жестоким образом расправляться с теми немногими буйными, кто на эту сделку не пошел.
Зачем они высовываются, если все со всем согласны? Так работает система. В том, что мерзавцы на глазах всего мира решили убить Алексея Навального, виноваты не только чекисты, но и те, кто заключил с ними негласную сделку. Когда большая редакция осознанно и ради чего-то высокого соглашается на условие «не писать о личной жизни президента» (а что у нас не личная жизнь президента?!), это развязывает Кремлю руки жестоко расправиться с теми немногими СМИ, кто на эту сделку не пошел.
А какая позитивная повестка? Здесь тоже есть три пункта.
1) Расследование об Анне Цивилевой показало мне, что сложная расследовательская журналистика возможна даже в вынужденной эмиграции (это доказывается и многочисленными расследованиями Христо Грозева, сделанными из-за рубежа). То же самое эта история должна показать и тем, кто сейчас думает над выбором: гарантированная зарплата в эрзац-СМИ или честная журналистика с вероятным отъездом из России. Мы стоим в начале долгого периода «офшорной журналистики», которого не нужно стесняться.
2) Хватит бояться. Сейчас честным журналистам самое время объединяться и сотрудничать, а не опасаться последствий. В ближайшем времени шесть коллективов, занимающихся расследовательской журналистикой о России, запускают совместное приложение, которое в случае блокировки любого из наших сайтов даст возможность читать лучшие в нашей стране расследования (объявления последуют).
3) Учиться хорошей журналистике как никогда актуально. Как редактор, крепко зависящий от качества репортерских кадров, я горячо приветствую все попытки организовать и популяризировать независимое профессиональное образование — от Свободного университета до многочисленных школ журналистики за рубежом.
Поставить своих граждан перед выбором между компромиссом и репрессиями придумал вовсе не Путин. Это прием всех диктаторов. История советской журналистики, литературы, искусства дает обильную пищу для размышлений об этом выборе. Воспоминания советских интеллектуалов — тяжелое чтение.
Хорошие люди, согласившиеся писать книги об успехах советской промышленности, а в тайне помогавшие диссидентам (которых публично же и осуждали), безысходное пьянство и тоска. И самое главное — упущенное время, не написанные книги и не вышедшие заметки. Я как редактор хочу, чтобы заметки выходили.
Данное сообщение (материал) создано и (или) распространено иностранным средством массовой информации, выполняющим функции иностранного агента, и (или) российским юридическим лицом, выполняющим функции иностранного агента
Источник: storm100.livejournal.com
Как телевизор победил холодильник.
Советский народ при развитом социализме привык снисходительно относиться к маразму кремлёвских старцев, гундосивших невнятно с трибуны о достижениях передового строя. Коммунизм уже никто не ждал, кроме отмороженных замполитов и секретарей парткомов — им по должности положено.
Но и не витали идеи подвинуть с трона КПСС, митинговать, бороться с абсурдом диктатуры пролетарского класса. Ведь вроде все и были этим классом, гордо именовавшимся производительными силами. И для производственных отношений уже не требовались расстрелы заложников и борьба с вредителями.
Отдельные недовольные лица, прозванные диссидентами, даже не отправлялись на тюремные нары. Для них была психушка. В самом деле, только псих мог усомниться в освящённых Гражданской войной и Великой Победой коммунистических устоях! Мало кому хотелось посягнуть и на КГБ, ВВ, ВЛКСМ, ЖЭК, ЖЗЛ, ПCС.
Чего же так быстро сдали гегемоны свою руководящую и направляющую силу, авангард советского народа и всего прогрессивного человечества? Чего не жилось в первой в мире стране победившего пролетариата, давшей мир, труд, май и отдельную квартиру в блочной пятиэтажке? Ведь всего шесть лет Перестройки с ускорением, и СССР вместе с ПСС, ЖЗЛ, КПСС с треском отправился в небытие. Разве что ЖЭК остался, приватизированный ВЛКСМ.
Это всё извечная борьба Телевизора с Холодильником. Тут они стали союзниками. Мало того, что усердный Холодильник, хранитель запасов Докторской колбасы, масла Крестьянского и хека мороженного, опустел и объявил бойкот Советской власти. Так и носитель важнейшего из искусств, идеологически выдержанный Телевизор, изменил завоеванию Октября — 8-мичасовому рабочему дню. Перешёл на круглосуточное вещание, допустил в эфир свободную информацию.
Холодильнику ведь и так приходилось непросто в условиях вражеского окружения за Железным занавесом. Закрома Родины, заполненные до краёв, согласна передовицам «Правды», на деле не могли покрыть вечный дефицит — от носков до цветных телевизоров.
Недостаточно внимания уделяло правительство значению зомбоящика! То есть, с телепередачами был порядок: программа «Время» на обоих советских каналах шла минута в минуту, рассказывая, как заполняются закрома. Но в чёрно-белом варианте это было неубедительно.
«Рекорд» был по-советски прост, дёшев и неубиваем. Ремонтировался ударом ладони по корпусу, если вдруг заглохнет звук и пропадёт изображение. Свёрстанный в дизайне рабоче-крестьянского минимализма, как кухня в хрущёвке с тремя табуретами и эмалированной мойкой, он не имел буржуйских излишеств. Ломаться нечему.
Только не хватало красочности, когда народные депутаты единогласно аплодировали Генеральному Секретарю. Техническая мысль и народное хозяйство освоили цветные телевизоры, но они куда-то пропадали по пути с завода в магазин. Не всех вредителей обезопасил товарищ Сталин.
В результате передовик производства таращил глаза, но так и не мог вникнуть в Программу КПСС. Под шамкающую речь неутомимого борца за мир во всём мире, всенародно любимого руководителя партии и продолжателя дел вечно живого вождя — пролетария клонило в сон.
А там ему снились штаны Леви Струсс, Бейкер-стрит, Анджела Девис в бикини, Фантомас разбушевался, неоновая реклама Coca-Cola , банда Доминаса, рулетка Лас-Вегаса и прочая антисоветчина. Причём всё в цветном формате, после вечернего Портвейна 777.
Проснувшись по фабричному гудку, советский трудящийся видел всё тот же затерянный чёрно-белый мир государства рабочих и крестьян. Скорее даже серый, как тяжёлое драповое пальто фабрики «Большевичка» и московское небо, прокопчённое трубами Завода им. Лихачёва.
И тут появился моложавый шустрый Горбачёв. Он распахал виноградники, из-за чего пропал Портвейн 777. Объявил Перестройку и Гласность. От Перестройки опустел Холодильник. А от Гласности воспрял Телевизор. ТВ больше не зависел от цензуры и фиксированной зарплаты.
Превратился во фрондёра, пошёл вразнос и начал лить воду на мельницу. В нём заговорил дух Зворыкина.
Программа «Взгляд» заговорщически проводила ночные эфиры. Протрезвевший без «777» телезритель наконец увидел цветное изображение на экроане «Рубин-238». И это изображение было то академиком Сахаровым, то заграничными штанами, то огнями Лас-Вегаса. А иногда превращалось в доктора Кашпировского. Пролетарий снял ватник и треники, надел джинсы «Piramid», свитер «For you» и почувствовал себя буржуем..
Источник: kssernik.livejournal.com