Азадовский с Морковиным сидели в просмотровом зале с самого утра. Перед входом прохаживалось несколько человек, которые болтали о политике и яростно ругали правительство. Татарский решил, что это копирайтеры политического отдела, практикующие корпоративное неделание. Их вызывали по одному; в среднем они проводили с начальством минут по десять, а вопросы, которые там решались, явно были государственного значения: Татарский понял это по несколько раз долетевшему из зала голосу Ельцина, включенному на максимальную громкость. Первый раз он недоуменно пробубнил:
– Зачем нам столько пилотов? Нам нужен один пилот, но готовый на все! Вот у меня внук на Play Station играет – я как поглядел, так сразу и понял…
Второй раз, видимо, крутили фрагмент из обращения к нации, потому что голос Ельцина был торжественным и размеренным:
– Впервые за многие десятилетия у населения России появилась возможность выбирать между сердцем и разумом…
Один проект завернули, что было ясно по лицу выходящего из зала высокого усатого мужчины с ранней сединой, который держал в руках багровый скоросшиватель с золотой надписью «Царь». Потом в зале стала играть музыка – сначала долго тренькала балалайка и кто-то громко ухал, а потом раздался высокий голос Азадовского:
– К чертовой матери! Будем с эфира снимать. По мне, так пусть лучше Лебедь. У него хоть лысины нет. Следующий.
Очередь Татарского подошла не скоро – он был последним. Полутемный зал, где ждал Азадовский, был мрачно-шикарным, но несколько архаичным, словно его оборудовали и обставили еще в тридцатые или сороковые годы. Войдя, Татарский почему-то пригнулся, трусцой добежал до первого ряда и пристроился на краю стула слева от Азадовского, который пускал дымные струи в луч видеопроектора. Азадовский пожал ему руку не глядя – он явно был не в духе. Татарский знал, в чем дело, – Морковин объяснил еще вчера.
«Опустили до трехсот, – мрачно сказал он. – За Косово. Помнишь, при коммунистах сливочного масла не хватало? А сейчас – машинного времени. Есть в истории этой страны что-то фатальное. Азадовский теперь лично все болванки смотрит.
На главный рендер пускают только после письменного распоряжения, так что старайся».
Как выглядит так называемая болванка, то есть непросчитанный эскиз, Татарский увидел в первый раз. Не будь он сам автором сценария, он никогда бы не догадался, что зеленый контур, пересеченный тонкими желтыми пунктирами, – это стол, на котором разложена «монополия». Фишки были одинаковыми красными стрелками, а игральные кости – двумя синими пятнышками.
В нижней части экрана парами выскакивали цифры от одного до шести, выданные генератором случайных чисел, и ходы соответствовали выпавшим очкам, – игра была смоделирована честно. Но самих игроков пока не существовало: вместо них за столом сидели скелетоны из проградуированных линий с кружками-шарнирами. Были видны только лица, составленные из грубых полигонов, – борода Салмана Радуева походила на рыжий кирпич, приделанный к нижней части лица, а Березовского можно было узнать только по сиреневым треугольникам бритых щек. Как и следовало ожидать, выигрывал Березовский.
Закрыть Как отключить рекламу?
– Да, – заговорил он, перетряхивая кости зелеными стрелками пальцев, – с «монополией» в России-матушке проблема. Купишь пару улиц, а потом выясняется, что там люди живут.
– Это не только в России. Это везде. И я тебе больше скажу, Борис, люди не просто там живут, а часто еще и думают, что это их улицы.
Березовский бросил кости. У него снова выпало две шестерки.
– Не совсем так, – сказал он. – В наше время люди узнают о том, что они думают, по телевизору. Поэтому, если ты хочешь купить пару улиц и не иметь потом бледный вид, надо сначала сделать так, чтобы над ними торчала твоя телебашня.
Раздался писк, и в углу стола возникла анимационная вставка: военная рация с длинной антенной. Радуев поднес ее к головному шарниру, что-то коротко сказал по-чеченски и поставил назад.
– А я своего теледиктора продаю, – сказал он и щелчком пальца отправил фишку в центр стола. – Не люблю телевидение.
– Покупаю, – быстро отозвался Березовский. – А почему ты его не любишь?
– Там происходит слишком частое соприкосновение мочи с кожей. Как ни включаю телевизор, так сразу же моча начинает соприкасаться с кожей.
– Так ведь не с твоей кожей, Салман.
– Вот именно, – раздраженно сказал Радуев, – тогда почему они соприкасаются у меня в голове? Им что, больше негде?
Верхнюю часть лица Березовского закрыл прямоугольник с подробно просчитанной парой глаз. Они беспокойно покосились на Радуева, несколько раз моргнули, и прямоугольник исчез.
– А действительно, чья моча? – повторил Радуев таким тоном, словно эта мысль только что пришла ему в голову.
– Да брось, Салман, – примирительно сказал Березовский. – Давай лучше ходи.
– Подожди, Борис. Я хочу узнать, чья моча и кожа соприкасаются друг с другом в моей голове, когда я смотрю твой телевизор.
– А почему он мой?
– Труба проходит по моему полю, значит, за трубу отвечаю я. Ты сам это сказал. Так? Значит, если на твоих клетках все теледикторы, ты отвечаешь за телевизор. Вот и скажи, чья моча плещется в моей голове, когда я его смотрю?
Березовский почесал подбородок.
– Моча твоя, Салман, – решительно сказал он.
– А чья же она может быть? Подумай сам. За твою отвагу тебя называют «человек с пулей в голове». Я думаю, что тот, кто решился бы облить тебя мочой, когда ты смотришь телевизор, прожил бы не долго.
– Значит, Салман, это твоя моча.
– А как она попадает мне в голову, когда я смотрю телевизор? Поднимается вверх из мочевого пузыря?
Березовский протянул руку к костям, но Радуев закрыл их ладонью.
– Объясни, – потребовал он. – Тогда будем играть дальше.
На лбу Березовского вылез анимационный квадратик, в котором появилась глубокая морщина.
– Хорошо, – сказал он, – я попробую объяснить.
– Когда Аллах сотворил этот мир, – начал Березовский, быстро взглянув вверх, – он сначала его помыслил. А потом уже создал предметы. Все священные книги говорят, что в начале было слово. Что это значит на юридическом языке? На юридическом языке это значит, что в первую очередь Аллах создал понятия.
Грубые предметы – это удел людей, а у Аллаха, – он опять быстро посмотрел вверх, – вместо них идеи. Так вот, Салман, когда по телевизору ты смотришь рекламу прокладок и памперсов, в голове у тебя не жидкая человеческая моча, а понятие мочи. Идея мочи соприкасается с понятием кожи. Понял?
Источник: litlife.club
Гениальная мысль Виктора Пелевина о том, что выдает человека бедного происхождения
Кто лучше разбирается в дорогих часах и элитных автомобилях.
Трудно в это поверить, но один из главных романов Виктора Пелевина «Generation П» вышел больше 20 лет назад. С тех пор автор книги о первом постсоветском поколении стал летописцем современной России. Каждую осень он выпускает новый роман с мистической, но удивительно точной проекцией действительности. При этом уже не важно, хороша ли книга, главное, чтобы Пелевин рассказывал нам о нас самих: чего мы хотим от жизни, в чем ищем счастье и как относимся к деньгам.
Курс по когнитивной психологии
Ты узнаешь, как избавиться от мыслей в голове, которые портят жизнь. Увидишь, как помочь себе при стрессе, тревоге и беспокойстве. Научишься понимать свои эмоции и чувства. Найдешь путь к душевному спокойствию.
Пелевинские модели общества повторяют наше деление на классы. И до сих пор то, что написано в «Generation П» о приметах людей из разных слоев, кажется очень точным. Рассказываем, что, по мнению писателя, выдает представителя низшего класса.
Маркер низшего класса
Один из героев, богатый и успешный рекламщик Морковин, в беседе со своим товарищем, обратившем внимание на его дорогие часы и блеснувшим знанием марки, произносит такую фразу:
«Ничто так не выдает принадлежность человека к низшим классам общества, как способность разбираться в дорогих часах и автомобилях».
Его слова кажутся парадоксальными, но если задуматься, в них можно обнаружить рациональное зерно. Ведь действительно: пока небогатые люди внимательно изучают виды и функциональность предметов роскоши, более обеспеченные — просто покупают их. Им не нужно хорошо разбираться в элитных часах, не нужно этим подчеркивать свой статус — у них другие насущные задачи.
Люди, которым далеко до высшего класса, зачастую обращают много внимания на материальные маркеры успеха: дорогие часы, наряды, автомобили, смартфоны. Это внешние, самые очевидные признаки богатства — поэтому кажется, что если окружить себя такими вещами (хотя бы мысленно, разглядывая красивые картинки), успех придет быстрее. Тогда как люди, уже сумевшие многого добиться, и без внешнего лоска обладают уверенностью в себе. Их заботят совершенно другие, нематериальные вещи: для них, как правило, важно разбираться в людях, характерах, следить за собственным душевным благополучием.
Как устроено общество в «Generation П»
В романе Пелевин описывает общество потребления — немного гротескную версию реальной модели социума, установившейся после развала Советского Союза. Согласно концепции автора, в таком обществе на первый план выходят материальные ценности, и счастье измеряется в том, как много дорогостоящих благ человеку удалось приобрести.
«Лет десять назад новая пара кроссовок, привезенная дальним родственником из-за бугра, становилась точкой отсчета нового периода в жизни — рисунок подошвы был подобием узора на ладони, по которому можно было предсказать будущее на год вперед. Счастье, которое можно было извлечь из такого приобретения, было безмерным. Теперь, чтобы заслужить право на такой же его объем, надо было покупать как минимум джип, а то и дом… Инфляция счастья», — рассуждает один из героев романа.
Главной движущей силой такого общества становится реклама: благодаря ей люди узнают о новых товарах и чувствуют потребность их приобретать. Реклама влияет на сознание людей, формирует их желания:
«В наше время люди узнают о том, что они думают, по телевизору».
Соответственно, рекламщики становятся главными людьми в обществе: по сути, они обладают непосредственным контролем над умами людей.
Ниже на социальной лестнице стоят богатые люди, которые могут себе позволить купить большинство рекламируемых товаров. А в самом низу — люди менее обеспеченные, но желающие с помощью материальных благ приблизиться к кругу успешных. Но, конечно, сознание людей не может сконцентрироваться исключительно на вещах и покупках — чем больше материального есть у человека, тем менее существенным кажутся ему эти внешние признаки успеха.
«Действительно, многие миллионеры ходят в рванье и ездят на дешевых машинах — но, чтобы позволить себе это, надо быть миллионером. Нищий в такой ситуации невыразимо страдал бы от когнитивного диссонанса, поэтому многие бедные люди стремятся дорого и хорошо одеться на последние деньги», — так один из героев описывает ситуацию.
«Generation П» — не единственный роман Пелевина, где в основе концепции социума лежат капиталистические ценности. Так или иначе, тема общества потребления раскрывается в романах «S.N.U.F.F.», «IPhuck 10» — и не только. Это говорит о том, что за 20 лет наши стремления не особенно изменились — мы все еще гонимся за иллюзией успеха, страдаем от этого, но почему-то не можем остановиться.
По Пелевину, на верхушке социальной пирамиды — люди богатые и успешные, а внизу — те, кто только стремится стать таковыми. И у двух этих категорий существенная разница в мышлении: если низший класс очень много думает о материальных ценностях, потому что не может ими обладать, то люди высших слоев уже не так обеспокоены предметами роскоши и думают больше о том, чего нельзя купить за деньги.
Источник: femmie.ru
Виктор Пелевин: В наше время люди узнают о том. что они думают, по телевизору
Тоже самое и с «общественным мнением». Оказывается есть такой всесильный зверь, мифический субъект — «общественное мнение». Все, понимаешь ли, на него равняются. На него ссылаются, согласно его настроениям принимаются «важные государственные решения».
Как таковое преклонение перед «обществом» возникло после Великой французской революции. Триада «Свобода, равенство, братство» — стала базисом новой идеологической формации, но этого оказалось мало. Место Бога занял новый субъект — «Великое Существо». Это метафизическое воплощение коллективного человечества, обожествляемое Человечество.
К примеру, Объединённая Великая Ложа Англии постулировала, что неофит братства обязательно должен верить в Великое Существо. Для критиков из числа верующих людей масоны отвечали, что Великое Существо — это одновременно и Будда, и Иисус, и Мухаммед. Такой вот синкретизм, который тогда был вновь, сегодня же — повсеместный факт!
В современности стало проще. Культ общества как мерила всего и вся не оспаривается. «Всё, что не делается, делается во имя и во благо человечества», поясняют нам специальные интерпретаторы. Общество — это коллективное тело Человека, а он и есть фокус, на котором сходятся «все духовные тропы». Короче, антропоцентризм.
Если применительно к нашей стране, то у нас тут рейтингом размахивают как дубиной. Намедни ВЦИОМ обнародовал новые ошеломляющие данные: рейтинг Владимира Владимировича достиг новых высот в 89%! Такое ощущение, что у его рейтинга просто нет потолка возможностей. Да и 100% он с легкостью полета стерхов способен преодолеть. Как говорил классик, для советского человека нет ничего невозможного.
Вот я всегда задавался вопросом: кто эти люди, опрашиваемые социологическими службами, есть ли они в действительности, живут ли среди нас, ходят ли в магазины, гуляют ли по паркам? А может, это особые люди, «чужие среди нас»?
Общественное мнение – это мнение тех, чьего мнения обычно не спрашивают. Кшиштоф Теодор Теплиц
Да и вообще, рейтинги, замеры общественного настроения, если они реальные, конечно, — это лишь текущее психологическое состояние человека, находящегося, к примеру, в эйфории от информационного зомбирования, в ситуации шока от обескураживающего события и т.д. То есть в состоянии смещённой нормальности. Хотя, какая нормальность может быть у современного человека.
Теперь возвращаемся к тому, с чего начали. Нет события, нет людей, есть информационный поток, есть сконструированный политтехнологами иллюзорный мир, который приходит к нам через каналы медиа. Есть некое «общественное мнение» и есть народ, простой народ. Если первое виртуально, то второй — реален. Но кого это волнует в конечном итоге, если второй безмолвен!?
Да и что молвить, коли «общественное мнение» стало «жить лучше, стало жить веселее».
Источник: www.umuslim.ru